ты никого не удивишь.

Ты никого и никогда не удивишь. Он шел сквозь подсолнуховое поле, плавящееся на жаре как картина Ван-Гога. Как огромная сковородка, без конца и края, и кажеться, что огромная великанская рука сейчас протянется и возьмет тебя как семечку в щепотку, предварительно посолив. Жара. Городов больше нет. Сталь и бетон расплавились и слились воедино, закрыв в себе как мух в янтаре все, что им принадлежит. Ты им тоже принадлежишь. Он шел дальше. Главное, что бы не обернулся, ведь за спиной только обвалившийся край а под ним небо. Оно сверху и снизу, оборачиваться никак нельзя, можно только дойти до края поля. Пусть только не останавливается, а то рискует получить солнечный удар. Я смотрю на него со стороны, я вижу всю эту картину. Он остановился. Сначала присел, уперевшись в землю рукой. Потом лег. Сны не берут пленных.